Том 1. Произведения 1926-1937 - Страница 19

икнула тихо. Вышла пена
и стала твёрдой как полено»
монашка всхлипнула немного
и ускакала как минога

я погружаюсь в благодушную дремоту
скрываю непослушную зевоту
я подавляю наступившую икоту
покуда все не вышли петухи
поесть немного может быть ухи
в ней много косточек янтарных
жирных сочных
мы не забудем благодарны
пуховиков песочных
где посреди больших земель
лежит красивая мамзель
тут кончил драться генерал
с извозчиком нахальным
извозчик руки потирал
извозчик был пасхальным
буржуй во Францию бежал
как злое решето
француз французку ублажал
в своём большом шато
вдова поехала к себе
на кладбище опять
кому-то вновь не по себе
а кто-то хочет спать

и вдруг покойница как снег
с телеги на земь бух
но тут раздался общий смех
и затрещал петух
и время стало как словарь
нелепо толковать
и поскакала голова
на толстую кровать

Столыпин дети все кричат
в испуге молодом
а няньки хитрые ворчат
гоморра и содом
священник вышел на погост
и мумией завыл
вращая деревянный хвост
он человеком был
княгиня Маня Щепина
в гробу лежала как спина
и из тропической земли
слоны цветочков принесли

цветочек тюль
цветочек сон
цветок июль
цветок фасон

5 апреля 1929

Больной который стал волной

увы стоял плачевный стул
на стуле том сидел аул
на нём сидел большой больной
сидел к живущему спиной
он видел речку и леса
где мчится стёртая лиса
где водит курицу червяк
венок звонок и краковяк
сидит больной скребёт усы
желает соли колбасы
желает щёток и ковров
он кисел хмур и нездоров
смотри смотри бежит луна
смотри смотри смотри смотри
на бесталанного лгуна
который моет волдыри
увы он был большой больной
увы он был большой волной
он видит здание шумит
и в нём собрание трещит
и в нём создание на кафедре
как бы на паперти стоит
и руки тщетные трясёт
весьма предметное растёт
и все смешливо озираясь
лепечут это мира аист
он одинок
и членист он ог
он сена стог
он бог
но он был просто муравей
в шершавой ползал мураве
искал таинственных жучков
кусал за тётки мужичков
увы он был большой больной
мясной и кожаный но не стальной
он брал худую пирамиду
и прославлял Семирамиду
и говорил: я бледен, беден
я будто крыса тощ и вреден
во мне остались пустяки
четыре печени да костяки
но врач ему сказал граждане
я думаю что вы не правы
и ваше злое ожидание
плевок в зелёные дубравы
плевок в зелёные растенья
добавлю: в мира сотворенье
вот вам моё стихотворенье:
«ну что зелёные, зелёные
какие ж могут быть растенья
и тучи бегают солёные
и куры спят как сновиденья»
ну что вы мне твердите право
про паука и честь и травы
вы покажите мне стакан
в котором бегает полкан
который лает гав гав гав
скажу пред смертью не солгав
я болен болен как дитя
на мне платочков триста штук
давай лечебного питья
по предписанию наук
так молвил больной усмехаясь
на север и запад чихаясь
но доктор как тихая сабля
скрутился в углу как доска
и только казённая шашка
спокойно сказала: тоска
мне слышать врачебные речи
воды постепенный язык
пять лет продолжается вечер
болит бессловесный кадык
и ухо сверлит понемногу
и нос начинает болеть
в ноге наблюдаю миногу
в затылке колючки и плеть
ну прямо иголки иголки
клещи муравьеды и пчёлки
вот что странно
он стал похожим на барана
он стал валяться на кровати
воображать что он на вате
что всюду ходят грёзы феи
и Тицианы и Орфеи
синицы тёщи и мартышки
играют в тусклые картишки
но этого ничего не было
ему всё это показалось
оно воды великой не пило
всё быстро в мире развязалось:
стекло стоявшее доселе
в связи с железною дорогой
теперь кивает еле еле
и стало долгой недотрогой
корова бывшая женою
четвероногого быка
теперь качает сединою
под белым сводом кабака
и видит как полкан
залез в большой стакан
звезда казавшаяся ране
одною точкою в грязи
теперь сверкает на овце
на котелке на торговце
и всё вообще переменилось
о Бог смени же гнев на милость
так на войне рубила шашка
солдаты и рыжих и седых
как поразительная сабля
колола толстых и худых
сбирались в кучу командиры
шипели вот она резня
текли желудочные жиры
всю зелень быстро упраздня
ну хорошо ревёт чеченец
ну ладно плакает младенец
а там хихикает испанец
и чирикает воробей
ты не робей
ты знай что ты покойник
и всё равно что рукомойник
так говорил больному врач
держа ручные кисти над водой
во фраке чёрном будто грач
не в позументах — с бородой
и с продолжительной тоской
вот он какой
увы стоял в зверинце стул
увы увы там был аул
там собиралися казаки
и собиралися кусаки
и грациозный разговор
вели с утра до этих пор
был слышен шум тяжёлых шпор
увы увы он был мертвец
ты не носи ему овец